Одним из самых сильных потрясений в моей жизни было знакомство с рядовым Адижоновым. Было это в конце восьмидесятых, когда жители кишлаков служили в Советской Армии. Рядовой Адижонов был одним из них, обычный невысокий узбек, практически не говорящий по-русски. По службе мы не пересекались, он служил в роте охраны, а я - аэродромного обслуживания.
В какой-то момент Адижонов стал известен в батальоне своим собственным пониманием русского языка. То есть, он чистосердечно считал, что мат - это обычные разговорные слова. Например, он не знал слова "удивился", его с успехом заменяло "о..уел". Вопрос "зачем?" звучал как "на..уя?", "врать, обманывать, говорить впустую" - "п..здеть" и так далее.
Например, только Адижонов мог поинтересоваться у дежурного по части:
- Таварыщ прапщик, я наряд прышел, сталовый нэ кушал, на..уя п..здышь?
И все это совершенно обыденно, с честными глазами.
Когда вокруг все смеялись, он удивлённо оглядывался, объяснений не понимал. Отцы-командиры сначала возмущались, пытались как-то изменить ситуацию, потом махнули рукой...
В тот день был мой последний наряд, завтра я демобилизовался. Не спалось. В час ночи, я, помдеж по роте, вышел покурить. На крылечке стоял и дымил рядовой Адижонов. Я подошёл и хлопнул его по спине:
- Ну чё, земеля, завтра домой еду. А тебе тут ещё пол-года хреначить, братан. Понимаешь? Да ничего ты не понимаешь...
- Пол-года - фигня, - отозвался вдруг Адижонов. - Полтора прослужили, ещё пол-года как-нибудь протянем. Да, земеля?
Сигарета едва не выпала у меня из пальцев. Я медленно повернулся и встретил весёлый взгляд раскосых глаз. ..
Адижонов говорил по-русски не хуже меня. За полтора года службы об этом так никто и не догадался. Так и оставили его, туповатого, в покое. То-то он над всеми прикалывался!
Не знаю, как каким-то там десантникам или спецназовцам, а рядовому Адижонову точно было о чем дома порассказать!
Свежие комментарии